— Очевидно, на пузыре остался нераспакованный заряд, — продолжает Лабин. — И детонировал он от того же сигнала, которым мы подорвали «Атлантиду». С этого момента и впредь — только узконаправленные импульсы. Иначе могут сдетонировать и другие. Всем...
— Говорит «Атлантида».
Слова раскатываются над морским дном, как Глас Божий, никакие помехи его не оскверняют. «Кен забыл вернуть блокаду, — соображает Кларк. — И начал орать на своих...»
«Кен теряет контроль...»
— Возможно, вы полагаете, что сила на вашей стороне, — продолжает голос, — но это не так. Даже если вы уничтожите наше убежище, вы обречены на смерть.
Кларк не узнает голоса. Странно. Звучит он властно.
— Вы инфицированы второй моделью. Вы все инфицированы. Вторая модель крайне заразна и не дает симптомов в течение нескольких недель инкубационного периода. Без лечения вы все погибнете в течение двух месяцев. У нас есть лекарство.
Мертвая тишина. Даже Грей не высовывается с «Я же говорила».
— Мы защитили все файлы и культуры от неавторизованного использования. Убив нас, вы убьете себя.
— Докажите, — требует Лабин.
— Обязательно. Только погодите минуту. А если вам не терпится, исполните свой трюк с чтением мыслей. Как вы там говорите? «Настройтесь». Мне рассказывали, что это обычно позволяет отличить правдивого человека от лжеца.
Никто не поправляет говорящего.
— Назовите свои условия, — произносит Лабин.
— Вам — нет. Мы будем вести переговоры только с Лени Кларк.
— Не исключено, что Лени Кларк погибла, — говорит Лабин. — Мы не можем связаться с ней со времени первого взрыва.
Наверняка он так не думает: она высоко над станцией, внутри у нее по-прежнему тикает. Но Кларк помалкивает Пусть ведет игру по-своему. Может, это его последний шанс.
— Это было бы очень плохо для всех нас, — сухо отвечает «Атлантида». — Поскольку предложение будет отозвано, если через полчаса она не явится к шестому шлюзу. Это все.
— Ловушка, — говорит Нолан.
— Эй, ты же сама говорила, что у них есть лекарство, — жужжит кто-то. Кларк не различает голоса за вернувшимися помехами.
— Ну и что? — жужжит в ответ Грейс. — Я не верю, что они с нами поделятся, и уж точно не доверю дол- баной Лени Кларк быть моим послом. Как по-вашему, от кого эти хрены узнали про «тонкую настройку»? За смерть всех наших благодарить надо ее.
Кларк улыбается про себя. «Ее заботит горстка людей. Всего-то несколько жизней». Она чувствует, как пальцы сжимают рулевой рычаг. «Кальмар» мягко увлекает ее вперед, вода мягко толкает назад.
— Можно последовать их совету. «Настроиться» и проверить, врут или нет.
Кажется, это Гомес, но помехи становятся все сильнее, и в них теряются даже грубые интонации вокодер- ной речи.
Гудок в челюсти — и писк за ухом. Кто-то вызывает по закрытому каналу. Возможно, Лабин. Он, как-никак, король в тактике. Должен был вычислить, где ее искать. Остальные сейчас слишком заняты своими увечьями.
— И что это докажет? Что они собираются... — помехи — ...его нам? Черт, если у них и нет лекарства, они могли просто убедить своих, что оно есть, чтобы мы не...
Голос Нолан затихает.
Лабин говорит что-то по открытому каналу. Гудки у нее в голове звучат назойливей — хотя это, конечно, невозможно, шипение помех глушит сигнал вызова наравне с остальными.
Опять Нолан:
— Отвали, Кен, зачем нам тебя слуша... ты... не сумел даже перехитри... долб... кор...
Помехи — чистые беспорядочные помехи. Внизу теплится свет. Шестой шлюз прямо по курсу, и все помехи на свете не помешали бы ей узнать ту, что ждет за люком.
Вина выдает. Их здесь всего двое, с настолько перекрученной совестью.
Роуэн распахивает люк, не дожидаясь, пока шлюз очистится. Морская вода бьется о щиколотки рифтерши.
Кларк сбрасывает ласты и шагает в люк. Костюм оставляет и выглядит обычной тенью, только расстегнула капан на лице. Роуэн отступает в сторону, освобождая ей проход. Кларк надежно пристегивает ласты на спину и осматривает спартанскую обстановку помещения. Скафандров не видно. Раньше здесь одна из переборок была увешана подводным снаряжением.
— Скольких вы потеряли? — тихо спрашивает она.
— Еще не знаем. Больше, чем их здесь было.
«Мелочь, — отмечает про себя Кларк. — Для нас обеих. Впрочем, война только началась».
— Я правда не знаю, — говорит Роуэн.
Здесь, в недалекой от вакуума сухопутной атмосфере, ясновидение не работает.
— Мне не доверяли. И сейчас не доверяют.
Роуэн показывает глазами на огонек у стыка потолка с переборкой: микроскопический объектив. Всего несколько дней назад, когда корпы еще ничего не затевали, рифтеры сами бы следили через них за событиями. Теперь наблюдение ведут люди Роуэн. Она уставилась на риф- тершу со странной остротой — Кларк прежде не замечала за ней таких взглядов. До нее не сразу доходит, что изменилось: впервые на памяти Кларк у Роуэн темные глаза. Должно быть, отключила подачу информации на линзы, и взгляд не отвлекается на комментарии. В глазах у нее лишь она сама.
Ошейник с поводком и то не были бы так красноречивы.
— Пошли, — говорит Роуэн, — они в лаборатории.
Кларк выходит из шлюза вслед за ней. Сворачивает
направо в залитый розовым светом коридор. Аварийное освещение, отмечает она: ее линзы превращают его в дурацкую подсветку детской комнаты. А для глаз Роуэн это темная труба, залитая кровавым светом, кишка чудовища-людоеда.
На пересечении она сворачивают налево, перешагивают разметку опускной переборки.