«Кстати, вопрос, а что здесь делаю я сама?» — осеняет Кларк.
— Мне кажется, они его иногда слишком серьезно воспринимают, — говорит Фридман.
— Серьезно? — Кларк оглядывается на нее из шлюза. Пузырь почему-то вдруг стал теснее.
— Ну, насчет... корпов. Я слышала, что Салико не совсем здоров, но ты же знаешь Салико.
«Он думает, они с ним что-то сделали...»
— Я бы на этот счет не волновалась, — говорит Кларк. — Правда.
Она улыбается, вздыхая при мысли о своей дипломатичности.
С практикой утешительная ложь дается слишком легко.
С тех пор как она позволила Кевину себя иметь, прошло немало времени. Как ни печально, он никогда этого толком не умел. Ему все давалось трудней, чем большинству сверстников, а это в общем-то не редкость среди местных придонников. Тот факт, что он выбрал объектом для тренировки такую фригидную суку, как Лени Кларк, не упростил дела. Мужчина, боящийся прикосновений, и женщина с отвращением к любому контакту. Если у них двоих и есть что-то общее, так это терпение.
Она считает, что в долгу перед ним. И кроме того, хотела бы задать ему несколько вопросов. Но сегодня он — гранитный член с маленьким мозговым придатком. На фиг предварительные ласки: он врывается в нее с разгона, даже языком не поработав, чтобы восполнить недостаток влаги. Фрикции болезненно натягивают губы — она незаметно опускает руку и расправляет их. Уолш работает как насос, дыхание со свистом прорывается сквозь звериный оскал, на глазах твердые непроницаемые линзы. Они всегда скрывают глаза во время секса — тут верх взяли вкусы Кларк, — но обычно у Уолша так все отражается на лице, что этого не скрыть парой пленчатых скорлупок. А в этот раз не так. В этот раз за его накладками скрывается нечто непонятное Кларк — нечто, сфокусированное на том месте, которое она занимает в пространстве, а не на ней самой. От его грубых толчков она сползает с матраса и стукается головой о голый металл палубы. Они молча трахаются в застойном воздухе, среди сваленной техники. Кларк не знает, что на него нашло. Впрочем, это приятная перемена, секса, настолько близкого к честному и откровенному насилию, у нее не бывало много лет. Закрыв глаза, она вспоминает Карла Актона.
Впрочем, по окончании она видит синяк на плече не у себя, а у Кевина — венчик порванных капилляров окружает крошечный прокол на сгибе локтя.
— Это что? — Она приникает к ранке губами и водит языком по припухлости.
— А, это... Грейс у всех брала кровь на анализ.
Она вскидывает голову.
— Что?
— Она в этом не специалист. Только со второй попытки нашла вену. Ты бы видела Лайджа. Рука — будто на морского ежа напоролся.
— Зачем Грейс брала кровь?
— Ты что, не слышала? Лайдж что-то подхватил. И Салико плохо себя чувствует, а он пару дней назад навещал Джина и Джулию.
— И Грейс думает...
— Чем бы ни наделили его корпы, оно заразно.
Кларк садится. Она полчаса пролежала нагишом на
палубе, но холод ощутила только сейчас.
— Грейс думает, корпы ему что-то подсадили?
— Это Джин так думает. Она проверит.
— Как? У нее же нет медицинской подготовки.
Уолш пожимает плечами:
— Чтобы управляться с медбазой, подготовка не нужна.
— Да она совсем тупая? — Кларк в недоумении мотает головой. — Даже если бы на «Атлантиде» хотели нас заразить, они не так глупы, чтобы использовать вирус из стандартного набора.
— Наверно, она думает, что начать следует с простого.
Что же такое у него в голосе?
— Ты ей веришь, — говорит Кларк.
— Ну, не сов...
— Джулия заболела?
— Пока нет.
— «Пока нет», Кевин. Джулия не отходила от Джина с тех пор, как его вытащили. Будь у него зараза, наверняка бы подцепила. А Салико их сколько раз навещал? Один?
— Может, два.
— А Грейс? Я слышала, она постоянно там бывает. Она заболела?
— Она говорит, что принимает меры предос...
— Предосторожности! — фыркает Кларк. — Пощади мои уши! Что, на всем хребте у меня одной еще не отказали лобные доли? Не забыл, как в прошлом году Абра подцепил суперсиф? Чарли Гарсиа восемь месяцев не мог избавиться от аскариды в кишках, но я что-то не припомню, чтобы в этом обвиняли корпов. Кевин, люди болеют, даже здесь, внизу Особенно здесь. Каждый второй из нас сгниет даже раньше, чем получит шанс отуземиться.
И опять что-то проглядывает за непрозрачным блеском линз на глазах Уолша. Что-то не слишком дружелюбное.
— Что еще? — вздыхает она.
— Это просто меры предосторожности. Не вижу, какой от них вред.
— Очень большой, если люди сделают выводы, не дожидаясь фактов.
На минуту Уолш замирает. Потом встает на ноги.
— Грейс как раз и пытается получить факты, — говорит он, шлепая босыми ногами через отсек. — А поспешные выводы делаешь ты.
«Ух ты, Кевви! — дивится Кларк. — Никак, у тебя хребет появился?»
Он подхватывает со стула гидрокожу. Сморщенная черная синтетика обнимает его как любовница.
— За перепихон спасибо, — говорит он. — Мне пора.
Лабина она застает зависшим над его сигнальным резервуаром. Трубки, оптоволоконный кабель и прочие детали — почти все уже неисправные, останки давно разобранных систем — лентой обвивают экватор большого бака. Сейчас течения слишком ленивы, чтобы вызвать свечение камня и аппаратуры, и свет дает только налобный фонарь Лабина.
— Абра сказал, что ты здесь, — жужжит Кларк.
— Подержи панель, а?
Она берет у него маленький прибор.
— Я хотела с тобой поговорить.